10-23

13.11.2011 в 01:08

Ой-ой, автора унесло в неведомый дали.
Dark, очень-очень dark, по ходу. Не бечено.
864 слова

— И что было дальше? — ладошки у Анны ледяные, хотя в комнате тепло от отлично растопленного камина. Когда она хватает мать за локоть в приступе сильного волнения, Герда чувствует этот холод даже сквозь толстый вязаный свитер и невольно вздрагивает — в сотый, пожалуй, раз.
Её брат, Томас, выглядит спокойнее, но по глазам видно: ему не менее интересно узнать, чем закончится история.
— Разбойница отпустила Грету, чтобы она могла продолжить поиски своего милого Калле, — губ Герды касается улыбка, лёгкая и где-то, в самой глубине, печальная. — А теперь вам пора спать.
— Но мама! — начинает Том возмущённо, однако фигура отца, показавшаяся в дверном проёме, заставляет его замолчать. Герда склоняется к сыну и целует его в лоб.
Кожа у Тома белая и холодная, словно первый снег.
— Спокойной ночи. Пусть вам приснится что-нибудь хорошее, — Герда целует и дочь. Анна сонно моргает:
— А завтра ты расскажешь, нашла ли Грета своего возлюбленного?
— Конечно, — шепчет Герда.

Но дети уже вряд ли её слышат.

*

— Знаешь, — говорит она иногда Каю, — мне кажется, что какой-то ледяной осколок попал в меня. И он уцелел, и теперь прорастает в них, в наших детях.
Она говорит:
— Иногда я смотрю в зеркало и вижу её за своей спиной. Она улыбается.

Кай обнимает Герду и думает о том, что много лет назад ничего не кончилось.

*

— Снежная королева была такая страшная? — с любопытством и ужасом спрашивает Анна. Видно, что ей и хочется, и боязно услышать ответ, какой же была на самом деле Королева.
— Она была очень красивой. И очень холодной. Её дыхание несло смерть всему живому. Она никогда не знала любви.
— Наверное, ей было ужасно одиноко? — в голосе дочери Герда слышит жалость. — И поэтому она хотела оставить Калле рядом с собой навечно...
"Они не могут её жалеть. Не должны!" — думает Герда, а вслух говорит:
— Когда Грета вошла в тронный зал, она увидела Калле — он сидел у ног Королевы, закутанный в полу её шубы, и выкладывал что-то из льдинок. Грета бросилась к нему...
Том смотрит на мать широко распахнутыми глазами, такими светлыми, точно кристаллики льда. Анна, напротив, жмурится: она чувствует, безошибочной детской интуицией угадывая, что сейчас случится что-то плохое.
— ... но Калле оттолкнул её. Он не хотел возвращаться, ему было хорошо рядом с Королевой. Он смеялся.
Герда замолкает.
— Мама? — осторожно зовёт дочь, и Герда встряхивается, выходит из оцепенения.
— На сегодня всё, уже очень поздно.
— Но мы не сможем уснуть, не узнав, чем же всё закончилось! — Томас хмурится.
— Всё будет хорошо? — прижимая кулачки к груди, спрашивает Анна.

— Да, — помедлив, Герда кивает. — Всё будет... хорошо.

*

— Может, тебе не стоит рассказывать им эти сказки? — спрашивает Кай. Он тоже хмурится, и становится понятно, у кого Том перенял эту привычку.
— Я хочу, чтобы мои дети знали, кто такая Королева. Чтобы они были настороже, если она придёт за ними, — твёрдо говорит Герда.

Ей по ночам снятся ледяные руки, смыкающиеся на её горле, и смех, похожий на звон серебряных колокольчиков.

*

— И она растаяла, — заканчивает Герда свою историю. — Её замок разбился на миллионы звенящих осколков, а потом превратился в воду.
Дети не шевелятся и будто бы даже не дышат, настолько их поразил конец истории.
— Королева... умерла? — в конце концов спрашивает Том, и Герда улыбается, кажется, слишком широко:
— Верно. И её чары спали. Калле вспомнил Грету, они вместе вернулись домой, и у них был прекрасный сад, в котором цвели розы...
Анна неуверенно поднимает глаза на мать, робкая улыбка появляется и на её губах.
— Хорошо, что Королева больше никогда не придёт. Она не заберёт ни меня, ни Тома, правда?
— Я бы ей не позволил! — запальчиво кричит Том.

Этим вечером Герда больше ничего не рассказывает. Она поёт, и дети засыпают, убаюканные незатейливыми колыбельными.

*

Герда слышит шаги.
Темнота сгущается и дышит могильным холодом. Герда ступает босыми ногами на ледяной пол... Кай вдыхает и переворачивается на другой бок, но не просыпается.
Герда смотрит на кроватки детей, стоящие рядышком. Ей чудится звон упряжки и всхрапывание оленей, запряжённых в сани.
В груди — слева — неожиданно и сильно колет, и она зажимает себе рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

— Я не дам тебе забрать их у меня, — шепчет Герда в темноту. — Не дам!
Она знает, что куски проклятого зеркала сейчас в её детях, они охлаждают их сердца. Значит, совсем скоро она сможет завладеть её крошками.
Но Герда не допустит этого.

Подушка легко накрывает голову сына.
— Тише, Том, — говорит Герда. — Ты должен потерпеть. Будь мужчиной.
Её руки дрожат, и нож почти выскальзывает из немеющих пальцев, но воющий за окном ветер придаёт сил. Нужно только слегка надавить...
И она наощупь ищет ту самую занозу, острую и колючую, а может, ледяной цветок, который успел распуститься в сердце Тома.
— Вот и всё. — Она вытирает лоб тыльной стороной руки, не замечая, как пачкает его красным.
Наступает очередь дочери, и второй раз всё происходит гораздо легче.

— Видишь? Ты всё-таки не смогла, у тебя не получилось вернуться! — шепчет Герда и хрипло смеётся, стоя перед зеркалом. На неё смотрит Снежная королева во всём своём великолепии, и губы у неё сжаты в тонкую линию, а брови нахмурены.
— Сейчас я уничтожу твой последний шанс... — почти бессвязно.
Герда бросает короткий взгляд на мужа.
— Это — ради тебя и наших детей.

Ей не больно, но мокрый от крови нож всё-таки падает из рук.
Вырвать самой себе сердце почти невозможно, но у Герды загадочным образом получается.
Отражение Снежной королевы в зеркале разражается смехом, а потом идёт рябью и исчезает. Теперь уже навсегда.

URL

13.11.2011 в 10:27

Рыжий Сплин

Только всё опять вернётся - неожиданно, как сон...

Это мрачно, но, по-моему, очень проникновенно и здорово написано. Прочиталось на одном дыхании, как-то сформулировать свои впечатления довольно сложно, но мне нравится.
не он

URL

13.11.2011 в 13:18

Лася

Почему у меня только бутылка рома и никакого йохохо

Ух ты. Очень мощно, спасибо. Потрясающее исполнение. :hlop:

читатель

URL

13.11.2011 в 14:48

Гость

Ну, у меня, конечно, не дарк, зато аж 1121 слово :3
Но блин, одинаковые имена дочерей D:

Ночи в этом городе всегда до крайности темные. Они укутывают в мягкое одеяло сладкой истомы и успокаивают, усыпляют, убаюкивают под слабый треск поленьев в старой печи. Герда убирает упавшую на лицо светлую прядь, чуть рыжеватую в слабом освещении блекло-желтых свеч, и греет пальцы у печки. Герда кутается в мышино-серую шерстяную шаль и изо всех сил пытается не уснуть, потому что вот-вот будет готово немного пересоленное жаркое (почему-то еда у неё до сих пор всегда пересолена), вот-вот вернется с работы голодный замерзший Кай и в соседней комнате, за красно-коричневой узорчатой занавеской играют-резвятся дети. Их с Каем дети: старший сын, Ханс, и маленькая, светловолосая девочка Анна: маленькие теплые ладошки и светло-серые глазки. Вылитый папочка.

За окном – зима.
- Мама, мама! – занавеска резко дернулась, и из-за неё показались сияющие лица Анны и Ханса, который, собственно, почти тащил сестренку за собой. Впрочем, это только усиливало восторг девочки (по крайней мере, так показалось Герде) – Мамочка, снег идет!
Герда растянула тонковатые губы в улыбке и подошла к окну, поправив шаль на плечах.
Перед ней не просто шел снег, а валил снегопад. Огромные пушистые хлопья медленно-медленно кружились в ледяном вальсе, путались, о чем-то шептались и садились на снежную подстилку в сказочном реверансе. Не слишком чистое стекло будто исчезло – даже холодком потянуло, и Герда, не удержавшись, протянула руку. Тонкие пальцы наткнулись на холодное стекло и тут же испуганно одернулись, в панике отдаляясь от холода. Герда недоуменно взглянула на чуть покрасневшие кончики пальцев и перевела взгляд на детей. Ханс прижимался к стеклу ладонями и кончиком носа, не замечая молочно-белого облачка пара на стекле, Анна выглядывала у него из-за плеча.
А в глазах, господи, какой же восторг Герда прочитала в их глазах!.. Будто мысленно они уже съезжали с горки на старых саночках, или играли в снежки, или, весело смеясь, лепили снеговика. Будто завтра будет солнце и покрасневшие, замерзшие ладошки будут светиться от налипших на варежки искристых снежинок.
Улыбка, на секунду вспыхнувшая в женских – уже давно не девичьих – глазах, погасла, оставив разве что парочку тлеющих искорок.
- Отойдите от окна, Ханс, Анна. Если простудитесь – не пойдете завтра на улицу. – Герда вернулась к печке, что бы помешать жаркое. На душе сразу стало как-то тепло – то ли от тихого потрескивания дров в печи, то ли от топота детских ножек и заговорческого шепота Ханса:
- Давай попросим маму рассказать нам какую-то интересную сказку? Она согласится, спорим? – мальчик с неприкрытым азартом поглядывал на сестренку, но та лишь весело рассмеялась, помотав головой. Ханс махнул рукой и, когда Герда повернулась к детям, они уже сидели на старенькой медвежьей шкуре перед креслом, глядя на мать с любопытством и легким волнением. Женщина беззвучно рассмеялась и сразу же пошла к полке с книгами – так уж случилось, что рассказывала она не слишком хорошо. Ну что поделать, в бабушку она не удалась.
«Красная шапочка», «Русалочка», «Сказки для детей» (совсем новенькое издание), «Мифы и легенды»… Герда пробежалась пальцами по корешкам и задумчиво взглянула в окно. Снег в свете уличных фонарей казался празднично-золотистым, ярким и сказочным.
Дети чаще всего очень четко подмечают всякие мелочи. Наверное, именно поэтому глазки у них были такие удивленно-обескураженные, когда Герда вернулась к креслу без книги. И Анна уже приоткрыла ротик в немом вопросе, но мама не дала девочке спросить.
- А вы знаете, что снежинки – это белые пчелки?..
Герда улыбнулась краешками губ, Анна в широко распахнула глазки, глядя в окно.
- Пчелки? И они кусаются?
- Нет, что ты, - женщина успокаивающе взмахнула ладошкой, вспоминая, как это когда-то делала бабушка. – Это добрые пчелки. И, знаете, у них есть своя королева: она летает там, где снежный рой гуще всего. Она больше всех остальных снежинок и никогда не сидит подолгу на земле, а каждый раз снова улетает с черной тучей. Иногда, в полночь, она летает по улицам города и заглядывает в окна – тогда они покрываются красивыми ледяными узорами.
- Мы видели такие узоры. – Анна задумчиво приложила пальчик к хорошеньким губкам, после чего спросила, не заметив легкого смятения (или испуга?) в глазах матери. – А она может прилететь к нам?
- Пусть только попробует! - Ханс горделиво вскинул подбородок, - Я посажу её на раскаленную печ…
- Нет! – Голос у Герды обычно был тихий, мягкий и теплый. Таким голосом очень здорово рассказывать и читать сказки, или разговаривать с далекими родственниками, приехавшими в гости, когда больше слушаешь, чем говоришь. Но сейчас он показался детям очень странным: испуганным, пронзительным, будто она сильно волновалась за кого-то. Впрочем, когда она произнесла следующую фразу, её голос был уже намного спокойнее. – Не надо. Снежную Королеву вовсе не так легко растопить, как кажется.
Дети тихонько шептались о чем-то сидя на полу, через секунду Ханс приобнял Анну и что-то сердито пробормотал. Девочка повернулась к мамочке с серьезным лицом, но тут же, не удержавшись, весело улыбнулась.
- Мы пойдем, посмотрим на розочки, мам!
Детки вскочили и унеслись в спальню, громко топая ножками. Герда подтянула колени к груди и сжалась в большом кресле, кутая с тонкую шаль.
«Бедненькая глупенькая Герда», - подумал Кай, войдя в дом.
Дверь хлопнула неожиданно громко, дети тут же прибежали к отцу в радостными воплями и улюлюканьем. Кай закружил девочку в воздухе, радостно смеясь, взъерошил волосы Хансу. Он всегда смотрит уверенно и очень тепло, и даже в большой прохладной комнате от этой улыбки и этих глаз становится теплее. По крайней мере, Герда быстро бросила шаль в кресло и, растерянно улыбаясь, бросилась к печи, слушая краем уха приветствия детей и папочки.
- Папочка, да ты весь в белых пчелках!
- Белый-белый, папочка!
- Пап, будешь ловить с нами Снежную Королеву?
- Конечно, папочка такой сильный, с ним у нас точно все получится!
- Тише вы, охотники на Королев. – Кай смеется и не подает ни голосом, ни видом, что не такой уж он и сильный. Что не удастся, что не получится поймать не уловимое. Он снимает меховую куртку и шапку, отряхивает от снега сапоги-ботинки и спокойным, уверенным шагом идет к Герде.
- Это жаркое, уже почти готово, только я, наверное, опять пересолила… - женщина чуть-чуть покраснела, еще оправдываясь о чем-то быстро-быстро. Кай осторожно обнял её сзади.
- Ничего, так даже вкуснее. – И губы у него теплые-теплые, когда он слегка прикасается к покрасневшей девичьей щеке. – К тому же, пахнет просто замечательно.

Уже потом, уложив детей и потушив свечку у кровати, Герда снова сжалась в маленький, замерзший комочек. Под толстым тяжелым одеялом было совсем не тепло, скорее наоборот. Казалось, что снежинки в своем глупом вальсе забрались даже сюда и нигде больше не оставят её в покое.
Но… теперь это уже совсем не так. Теперь у Кая теплые руки, щетина на щеках и полное отсутствие желания кататься на санках по морозу. Теперь они прижимает к себе больше не подругу, а жену, и тихонько шепчет, обжигая ушко горячим шепотом:
- Не волнуйся, в этот раз я точно усажу её на печку…
А Герда снова верит. Прижимается к мужской груди, греясь в объятьях, слабо улыбается.
И Снежной Королеве остается только ронять на тротуар за окном ледяные слезинки.

URL