Марк - аллюзия на Марва. Не совсем то, чего наверняка ждали от этой заявки, но видение есть видение. Основная концепция соблюдена.
1151 слово
Мадина была татаркой только наполовину. Иногда, вслух сплетничая о собственной профессии с большим зеркалом в белой пластиковой раме, Мадина приходила к выводу, что и мусульманкой она всегда была только наполовину, тогда как славянская часть её крови жаждала язычества во всех его проявлениях. Этим Мадина и оправдывала свою страсть к приключениям понятного толка, пока, однажды, не попала в одно интересное место - в элитный салон со странным названием "Прокрустово ложе".
То ли с чувством юмора у хозяина притона было всё в порядке, то ли ему просто понравилось звучное словосочетание, от которого веяло гламурной иностранщиной, но весьма образованная Мадина всякий раз ухмылялась, когда слышала короткий рекламный куплет: "Прокрустово ложе - самое мягкое, самое сладкое". Автор этого слогана, видимо, отличался либо чувством юмора, аналогичным хозяйскому, либо дремучей необразованностью.
Впрочем, на слоган, как и на название Мадину волновали мало, ведь платили в салоне столько, что хватало на безбедное существование не только её самой, но и всех близких и дальних родственников, давно не питавших иллюзий на тему того, каким местом Мадина зарабатывает эти деньги. Куда больше её тяготило странное амплуа, выбранное хозяином, явно неравнодушным к античной и не очень античной культуре, для неё - Мадине предстояло всеми силами изображать из себя нетленный шедевр Да Винчи или, проще говоря, Мону Лизу.
- Натягивай, - хозяин, представившийся Артемом (Мадина сразу же поняла, что никакой он не Артем - Арсен, как минимум), бросил ей тяжелое темное платье. Хоть юбку таинственной дамы со знаменитой картины никто и никогда не видел, Мадина сразу поняла - именно такой она и была: тяжелой, многослойной, закрывающей даже щиколотки. - Во, идеально просто. Улыбнись теперь.
Мадина натужно улыбнулась, за что незамедлительно получила по морде - не больно, но чертовски обидно. Артем, который Арсен, покачал головой, и попытался продемонстрировать, как именно должна улыбаться Мона Лиза. Получалось у него хреново, посему рыжий мальчик на побегушках, которому вряд ли уже исполнилось восемнадцать, был отослан в ближайшую полиграфию с целью распечатать репродукцию знаменитой картины. Три дня Мадину не подпускали к клиентам, заставляя учиться улыбаться, "как баба с картинки" - так говорил шестерка хозяина.
Но любые задачи становятся посильными, когда речь идет о больших бабках: результат вполне удовлетворил Артема-Арсена, и тот дал зеленый свет. Так началась карьера Мадины в салоне "Прокрустово ложе".
Несмотря на то, что салон имел статус элитного, мужики сюда приходили точно такие же, как и в самый обычный "бюджетный" бордель - часто немытые и заросшие, полные, запуганные авторитарными женами и безумно уставшие от жизни. Мадина всё чаще служила для них эдакой жилеткой, и всё лучше выдавала свой коронный номер - таинственную улыбку Моны Лизы, от которой всем ненадолго становилось легче. Возможно, именно от того девушка с картины Да Винчи пользовалась стабильным спросом? Или это реклама ушлого Артёма-Арсена так хорошо работала?
Марк не то, чтобы отличался ото всех её клиентов, но его Мадина запомнила сразу же - этого двухметрового громилу с лицом, будто побывавшим когда-то в мясорубке, сложно было выбросить из головы. Когда он зашел в её комнату, стилизованную под покои богатой дамы времен раннего Ренессанса, впервые, Мадина едва не закричала от ужаса, но всё-таки умудрилась сохранить на лице свою коронную улыбку - таинственную и невозмутимую. Он, в отличие от многих клиентов Мадины, пришел сюда именно за сексом.
Марк всегда оставлял щедрые чаевые и, несмотря на свою отвратительную внешность, был настолько обходительным и учтивым, что Мадина невольно улыбалась вдвое чаще, чем того требовал контракт с салоном. Хотя, конечно, учтивость его была несколько "дворовой", что ли, - несмотря на то, что лихие девяностые давно миновали, Марк умудрялся жить "по понятиям" по сей день. Вскоре Мадина стала для него кем-то вроде младшей сестренки, которую и трахнуть можно, а после пожаловаться ей на то, какие все вокруг идиоты. Проститутка из комнаты "Покои Мона Лизы" знала о Марке, пожалуй, больше, чем его любимая старенькая мама.
- Слушай, барышня, - он обращался к ней так только в крайне добродушном настроении, что случалось не столь часто. После этого, как правило, следовали прямо-таки фантастические чаевые, поэтому Мадина с готовностью заулыбалась. - Да хватит лыбиться уже, знаю я эти штучки твои. В общем, я тут мозгами пораскинул, и подумал: сколько девки в вашем бизнесе держатся вообще?
- В нашем бизнесе девок нет, - попыталась отшутиться Мадина, которая стояла к тому моменту на пороге тридцатилетия. Шутка получилась какой-то горькой, и Марк удовлетворенно кивнул головой.
- Вот, и я про то. Выкинут тебя на помойку, как только стоять на тебя перестанет. Ну, может, ещё года два-три отработаешь, а дальше что? - Марк вытащил из кармана пачку папирос без фильтра, по-привычке размял одну и затянулся. По комнате поплыл вонючий смрад дешевых сигарет - несмотря на достаток, он оставался верен привычкам юности. - Я могу забрать тебя отсюда, девка. Будешь дома у меня улыбаться, братанов развлекать беседой там. Ну и трахаться со мной иногда, по дружбе, так сказать.
- По дружбе, говоришь? - Мадина склонила голову набок и автоматически потянулась за сигаретами - клиенты редко позволяли Мона Лизе курить, но Марк никогда не был против. - Нет уж, спасибо - мне такая дружба не подходит. И, с чего ты взял, что мне здесь карьеры не сделать? Вот доработаю свое, потом администратором сяду - они тоже хорошо получают. Да и Мона Лиза - фишка салона, так что они на улицу меня не выкинут. Только не меня.
- Ну, как знаешь, барышня, - Марк затянулся в последний раз и, едва не обжег пальцы - он так и не научился рассчитывать мощь своих легких. - Смотри, чтоб не прибил тебя кто - языком мели поменьше. Ну, если ты не с клиентом.
Марк довольно заржал над своей шуткой и откинулся на тяжелые подушки, обитые бархатом. Мадина улыбнулась загадочно, поправила съехавший чулок и затушила недокуренную сигарету.
Марк с тех пор по какой-то причине больше не появлялся. Или же, что вероятнее, решил попробовать другую девочку - в салоне как раз появилась "Медуза Горгона", которой едва-едва исполнилось восемнадцать.
Снова увидеть Марка ей довелось спустя несколько месяцев. Окровавленный, с выбитыми передними зубами, он был крепко-накрепко перевязан к короткой кровати в пустующей комнате. Мадину привели туда якобы к постоянному клиенту, который решил сменить обстановку, но она всё поняла ещё до того, как щелкнул тяжелый замок: Марк явно попал сюда не по своей воле и не собирался развлекаться. Его окровавленное лицо, исполосованное страшными шрамами и рубцами, выглядело ещё более жутким от запекшейся крови.
- Киса, ты ведь знаешь этого парнишку? - Артем-Арсен по-привычке подбирался к ней издалека, стараясь не спугнуть информатора. Мадина молча кивнула, прекрасно понимая, какие вопросы последуют дальше - благо, с ней такое случалось уже не впервой.
Она рассказала всё - даже то, о чем не спрашивали. Мадина знала: когда закончится расправа, хозяин обязательно подойдет к ней, похлопает по плечу, поблагодарит за содействие и вручит пухлый конверт, в котором будет не меньше трех тысяч в американской валюте. Мадина также знала теперь, почему салон называется "Прокрустово ложе". И с вечной улыбкой Моны Лизы наблюдала за тем, как кривящемуся от боли Марку по кусочкам отпиливают ноги.
- Лучше бы своему совету внял, - тихо прошептала она, когда спохватившийся Артем-Арсен ринулся выпроваживать проститутку из комнаты. Вот-вот должен был настать черед головы.
Мужчина, наконец, откидывается на подушки и пытается унять сбившееся дыхание. Не встретив сопротивления с его стороны, девушка высвобождается из объятий и встает с постели. - Позволите воспользоваться душем? - Что ж, молчание – уже не отказ. – Смотрите, не сбегайте вместе с деньгами, - улыбается она и принимается собирать разбросанную одежду. - Удивительно. Как у тебя хватает сил шутить? – раздается голос со стороны кровати. - Простите? - Ты же проститутка. Про-сти-тут-ка. Продаешь себя за деньги. И шутишь при этом? – уголок губ мужчины дергается в усмешке. Девушка оборачивается, прижимая к груди одежду, и холодно на него смотрит: - В мои обязанности не входят разговоры. Прошу меня простить, - она почти доходит до ванной комнаты, но мужчина резко хватает ее за запястье и притягивает к себе. - Как тебя зовут-то, милая? - В мои обязанности… - упорно повторяет она, заглядывая в серые глаза. - Я запомнил с первого раза. У тебя с речью все в порядке, видимо, с образованием тоже. Не жалко? Себя. Девушка стискивает челюсти, но не отводит взгляд. - Я могу забрать тебя отсюда. Она, наконец, проявляет хоть какое чувство. Девушка смеется, громко и с искорками в глазах. - Ты Санта, чертов, Клаус? Или этот, как его… Ричард Гир? Вздумал перевоспитать проститутку, вспомнить про ее человеческое начало? Это, конечно, мило, но я не верю в чудеса. – Она посмотрела в его потемневшие глаза, вспомнив, где и с кем находится - Простите. Я должна идти. Мужчина сильнее сжимает ее запястье, толкая обнаженное тельце к стене. Второй рукой он хватает ее за скулы, вдавливая пальцы в щеки, и фиксирует лицо напротив своего. - Ты понимаешь, с кем играешь, милая? Понимаешь, что я могу достать оружие в любой момент или оказаться извращенцем, который не оставит от тебя ничего? Будет на полу лишь поломанная кукла в синяках, с кровоподтеками и проступающими косточками под тонкой кожей. Так хочешь? Глаза девушки, красивые, большие, похожие на оленьи, расширяются от страха. Она становится вдруг похожа на беззащитную девочку. В носу защипало, и стали проступать первые слезы. Девушка разжимает кулачки, схваченные цепкими пальцами, и отводит взгляд. - Сама виновата. Я хотел по-хорошему. – Мужчина отталкивает проститутку на кровать, велев укрыться одеялом. Он слушает ее тихие всхлипы, поражаясь, как быстро эта девочка вернула себе равнодушное выражение на лице, и надевает подобранное белье. - Что это…- первые слова звучат надтреснуто и глухо. Девушка прочищает горло и продолжает, - что это было? Ты, как супергерой, спасаешь заблудшие души, потому что без тебя все равно хуже? - А если я скажу, что ты мне просто понравилась? Знаешь, большинство проституток- с потухшим взглядом, пустые. Ты же особенная. - Если ты так скажешь, я не поверю. - Хорошо. Тогда я маньяк, мечтающий убить всех падших женщин, приручив их к себе. Девушка мягко улыбается и протягивает мужчине руку, второй придерживая одеяло: - Я Меган. - Артур, - он касается протянутой кисти губами. – Ты же все равно не поедешь со мной, правда? Она отрицательно качает головой: - Пусть ты улыбаешься сейчас, но я помню… - Меган кивает на стену, к которой была прижата всего пару минут назад. – Я боюсь. - Что ж. Это твой выбор. Можешь привести себя в порядок и уходить. Девушка отбрасывает одеяло и молча проскальзывает мимо него в ванную комнату. Вскоре входная дверь хлопает, возвестив об уходе мужчины. *** Он появляется спустя месяц. Меган цепляет на лицо хищную развратную улыбку, грациозно облокачивается на открывшуюся дверь автомобиля и удивленно произносит: - Снова ты? - Я тоже рад встрече. Садись в машину. - Спасибо, что не обманул в тот раз и не сбежал, не заплатив. – Девушка украдкой осматривает салон машины, удивляясь стерильности и аккуратности. – Ты случайно не врачом работаешь? - Не случайно, - чуть помедлив, отвечает Артур. Когда машина останавливается у небольшого дома, девушка недоверчиво спрашивает: - Ты здесь живешь? Мужчина лишь кивает, подхватывает девушку под локоть и доводит до входной двери. - Надеюсь, в твои услуги входит садо-мазо? – Игриво интересуется Артур, сильнее сжимая локоть девушки. Она останавливается, хватаясь рукой за дверной косяк. – Шучу я, милая, шучу. Говорил же, что не обижу. – Он вталкивает ее внутрь дома. – Ванная там. Если голодна, там - кухня. Я буду ждать тебя за этой дверью, видишь? Сейчас зажгу свет, чтоб не заблудилась. – Он наклоняется к уху Меган и шепчет, - И не забывай, зачем я тебя привел и кто ты. Отказалась от моей помощи. Значит, будешь работать как всегда. Как ни странно, девушку не обижают его слова. Она покорно кивает и идет в указанном направлении. Когда к проститутке относятся как к другу и желанному гостю, это пугает куда больше. Вернувшись из ванной, девушка заходит в указанную дверь и обнаруживает там комнату, больше похожую на лабораторию. - Ты спрашивала, врач ли я. Вот, можешь убедиться, что я не врал, - Артур обводит рукой помещение. – На кухню ты не заходила. Стесняешься. Забавно, - он ухмыльнулся и протянул ей пустой стакан и коробку сока. – Вряд ли вас подкармливают или обеспечивают водой… на посту. Меган кивает в знак благодарности и, налив себе напиток, отпивает от него несколько глотков. Затем она подходит к мужчине и подталкивает его к стоящему в комнате столу, напоминающему больничную кушетку, заставляя сесть. Девушка расстегивает его рубашку, целуя каждый открывающийся кусочек кожи. Меган вцепляется в плечи мужчины, почувствовав слабость. Тот, совершенно не мешкая, подхватывает ее на руки и кладет на стол. - Все хорошо, принцесса. Это клофелин. Ты просто уснешь. Меган пытается встать, но голову будто залили свинцом. Она хватает мужчину за руку, заглядывает ему в глаза, но он легко отцепляет ее и привязывает запястья ремнями, прикрепленными к столу. - Больно не будет. Я же обещал. Девушка изо всех сил пытается бороться со сном и вырваться из креплений, опутавших уже и ноги, но сон побеждает слабое тело. *** Семь лет назад. - Не переживай ты так, милый, все будет хорошо. Ты же отличный хирург. – Девушка целует стоящего рядом мужчину, проводит рукой по его щеке и ложится на операционный стол. Подправить форму носика этого «почти совершенства» не составит труда. Артур не должен так волноваться. Факт, что девушка на операционном столе ему доверяет и любит его, может вселять только уверенность. По прошествии трех часов операция подходит к концу. Артур уже наносит последние штрихи. Вот оно, совершенство, созданное его руками. Сколько сил, любви, вдохновения в него вложено. Триумф и гордость уже поднимаются из груди, силясь вырваться наружу улыбкой. Он не ожидал, что девушка не вовремя начнет отходить от наркоза и шевельнется. Скальпель в руке дрогнул и оставил на щеке пациентки порез. Кровь быстро нашла себе выход, заструившись по коже и стекая к уху. Она срабатывает как красная тряпка для быка. Его идеал, его ангел был испорчен. Все насмарку. Хирург перехватывает скальпель, зажав его в кулаке, и наносит первый удар в ключицу девушки. Та судорожно вздыхает, еще не придя в сознание. Ударить по напрягшимся сухожилиям, не слыша хрипов и выходящего воздуха за собственным рычанием. Он не помнит, сколько ударов пришлось нанести перед осознанием того, что делает. Сожаление отступает на задний план. Ведь недостатков и асимметрии в этой поломанной кукле теперь слишком много, чтобы это можно было исправить. Артур любит тонкую работу. Он кладет на изрезанную шею девушки тряпку, чтоб хоть немного остановить поток крови, берет тело на руки и выходит на задний двор. Мужчину трясет от нервных судорог. Это было его первое убийство. Хорошо быть квалифицированным врачом с собственной домашней лабораторией. Хорошо, что никто не подозревает тебя в оперировании на дому. Репутация. И высокий забор. Он даже улыбается. Кто бы мог подумать, что при убийстве имеет значение все. Были и другие. Они возникали на его пути и заставляли повторить попытки создания своего ангела. Они всегда приходят, превращая человека в монстра. *** Артур вытирает испачканные в каплях крови инструменты и выкладывает их на чистую салфетку. Он не сводит глаз с девушки, лежащей на столе. Она совсем бледная, с гипсовой повязкой на носу, а через пару дней под глазами появятся уродливые синяки. Но все равно она совершенство. Мужчина улыбнулся собственной победе и принялся освобождать щиколотки и запястья Меган от ремней. Но эйфория отступала, Артур будто только сейчас замечает то, во что была одета девушка. Короткая юбка, полупрозрачный топ. Он устало проводит руками по лицу. Он создал идеал, но она останется проституткой. Эта красота и чистота продолжат смешиваться с грязью и похотью. Пальцы невесомо коснулись ремней, так и не ослабив их. Так все было напрасно?
Автор 1, идея хороша, но доделать бы. Сыро как-то, несерьезно. Как минимум:И с вечной улыбкой Моны Лизы наблюдала за тем, как кривящемуся от боли Марку по кусочкам отпиливают ноги. Ему отпиливают ноги по кусочкам, а он всего лишь кривится от боли? Ну знаете, я тут лучше промолчу.
Гость, Вы знакомы с понятием болевого шока? Когда у меня был открытый перелом, я кривилась от боли. Когда шок закончился, потеряла сознание. Впрочем, Марк - аллюзия на Марва, а особенности последнего, надеюсь, вам известны. И таки, а что там ещё сыро и несерьезно? Это не расчлененка, знаете ли, чтобы всё было "серьезно".
-
-
29.03.2013 в 18:531151 слово
Мадина была татаркой только наполовину. Иногда, вслух сплетничая о собственной профессии с большим зеркалом в белой пластиковой раме, Мадина приходила к выводу, что и мусульманкой она всегда была только наполовину, тогда как славянская часть её крови жаждала язычества во всех его проявлениях. Этим Мадина и оправдывала свою страсть к приключениям понятного толка, пока, однажды, не попала в одно интересное место - в элитный салон со странным названием "Прокрустово ложе".
То ли с чувством юмора у хозяина притона было всё в порядке, то ли ему просто понравилось звучное словосочетание, от которого веяло гламурной иностранщиной, но весьма образованная Мадина всякий раз ухмылялась, когда слышала короткий рекламный куплет: "Прокрустово ложе - самое мягкое, самое сладкое". Автор этого слогана, видимо, отличался либо чувством юмора, аналогичным хозяйскому, либо дремучей необразованностью.
Впрочем, на слоган, как и на название Мадину волновали мало, ведь платили в салоне столько, что хватало на безбедное существование не только её самой, но и всех близких и дальних родственников, давно не питавших иллюзий на тему того, каким местом Мадина зарабатывает эти деньги. Куда больше её тяготило странное амплуа, выбранное хозяином, явно неравнодушным к античной и не очень античной культуре, для неё - Мадине предстояло всеми силами изображать из себя нетленный шедевр Да Винчи или, проще говоря, Мону Лизу.
- Натягивай, - хозяин, представившийся Артемом (Мадина сразу же поняла, что никакой он не Артем - Арсен, как минимум), бросил ей тяжелое темное платье. Хоть юбку таинственной дамы со знаменитой картины никто и никогда не видел, Мадина сразу поняла - именно такой она и была: тяжелой, многослойной, закрывающей даже щиколотки. - Во, идеально просто. Улыбнись теперь.
Мадина натужно улыбнулась, за что незамедлительно получила по морде - не больно, но чертовски обидно. Артем, который Арсен, покачал головой, и попытался продемонстрировать, как именно должна улыбаться Мона Лиза. Получалось у него хреново, посему рыжий мальчик на побегушках, которому вряд ли уже исполнилось восемнадцать, был отослан в ближайшую полиграфию с целью распечатать репродукцию знаменитой картины. Три дня Мадину не подпускали к клиентам, заставляя учиться улыбаться, "как баба с картинки" - так говорил шестерка хозяина.
Но любые задачи становятся посильными, когда речь идет о больших бабках: результат вполне удовлетворил Артема-Арсена, и тот дал зеленый свет. Так началась карьера Мадины в салоне "Прокрустово ложе".
Несмотря на то, что салон имел статус элитного, мужики сюда приходили точно такие же, как и в самый обычный "бюджетный" бордель - часто немытые и заросшие, полные, запуганные авторитарными женами и безумно уставшие от жизни. Мадина всё чаще служила для них эдакой жилеткой, и всё лучше выдавала свой коронный номер - таинственную улыбку Моны Лизы, от которой всем ненадолго становилось легче. Возможно, именно от того девушка с картины Да Винчи пользовалась стабильным спросом? Или это реклама ушлого Артёма-Арсена так хорошо работала?
Марк не то, чтобы отличался ото всех её клиентов, но его Мадина запомнила сразу же - этого двухметрового громилу с лицом, будто побывавшим когда-то в мясорубке, сложно было выбросить из головы. Когда он зашел в её комнату, стилизованную под покои богатой дамы времен раннего Ренессанса, впервые, Мадина едва не закричала от ужаса, но всё-таки умудрилась сохранить на лице свою коронную улыбку - таинственную и невозмутимую. Он, в отличие от многих клиентов Мадины, пришел сюда именно за сексом.
Марк всегда оставлял щедрые чаевые и, несмотря на свою отвратительную внешность, был настолько обходительным и учтивым, что Мадина невольно улыбалась вдвое чаще, чем того требовал контракт с салоном. Хотя, конечно, учтивость его была несколько "дворовой", что ли, - несмотря на то, что лихие девяностые давно миновали, Марк умудрялся жить "по понятиям" по сей день. Вскоре Мадина стала для него кем-то вроде младшей сестренки, которую и трахнуть можно, а после пожаловаться ей на то, какие все вокруг идиоты. Проститутка из комнаты "Покои Мона Лизы" знала о Марке, пожалуй, больше, чем его любимая старенькая мама.
- Слушай, барышня, - он обращался к ней так только в крайне добродушном настроении, что случалось не столь часто. После этого, как правило, следовали прямо-таки фантастические чаевые, поэтому Мадина с готовностью заулыбалась. - Да хватит лыбиться уже, знаю я эти штучки твои. В общем, я тут мозгами пораскинул, и подумал: сколько девки в вашем бизнесе держатся вообще?
- В нашем бизнесе девок нет, - попыталась отшутиться Мадина, которая стояла к тому моменту на пороге тридцатилетия. Шутка получилась какой-то горькой, и Марк удовлетворенно кивнул головой.
- Вот, и я про то. Выкинут тебя на помойку, как только стоять на тебя перестанет. Ну, может, ещё года два-три отработаешь, а дальше что? - Марк вытащил из кармана пачку папирос без фильтра, по-привычке размял одну и затянулся. По комнате поплыл вонючий смрад дешевых сигарет - несмотря на достаток, он оставался верен привычкам юности. - Я могу забрать тебя отсюда, девка. Будешь дома у меня улыбаться, братанов развлекать беседой там. Ну и трахаться со мной иногда, по дружбе, так сказать.
- По дружбе, говоришь? - Мадина склонила голову набок и автоматически потянулась за сигаретами - клиенты редко позволяли Мона Лизе курить, но Марк никогда не был против. - Нет уж, спасибо - мне такая дружба не подходит. И, с чего ты взял, что мне здесь карьеры не сделать? Вот доработаю свое, потом администратором сяду - они тоже хорошо получают. Да и Мона Лиза - фишка салона, так что они на улицу меня не выкинут. Только не меня.
- Ну, как знаешь, барышня, - Марк затянулся в последний раз и, едва не обжег пальцы - он так и не научился рассчитывать мощь своих легких. - Смотри, чтоб не прибил тебя кто - языком мели поменьше. Ну, если ты не с клиентом.
Марк довольно заржал над своей шуткой и откинулся на тяжелые подушки, обитые бархатом. Мадина улыбнулась загадочно, поправила съехавший чулок и затушила недокуренную сигарету.
Марк с тех пор по какой-то причине больше не появлялся. Или же, что вероятнее, решил попробовать другую девочку - в салоне как раз появилась "Медуза Горгона", которой едва-едва исполнилось восемнадцать.
Снова увидеть Марка ей довелось спустя несколько месяцев. Окровавленный, с выбитыми передними зубами, он был крепко-накрепко перевязан к короткой кровати в пустующей комнате. Мадину привели туда якобы к постоянному клиенту, который решил сменить обстановку, но она всё поняла ещё до того, как щелкнул тяжелый замок: Марк явно попал сюда не по своей воле и не собирался развлекаться. Его окровавленное лицо, исполосованное страшными шрамами и рубцами, выглядело ещё более жутким от запекшейся крови.
- Киса, ты ведь знаешь этого парнишку? - Артем-Арсен по-привычке подбирался к ней издалека, стараясь не спугнуть информатора. Мадина молча кивнула, прекрасно понимая, какие вопросы последуют дальше - благо, с ней такое случалось уже не впервой.
Она рассказала всё - даже то, о чем не спрашивали. Мадина знала: когда закончится расправа, хозяин обязательно подойдет к ней, похлопает по плечу, поблагодарит за содействие и вручит пухлый конверт, в котором будет не меньше трех тысяч в американской валюте. Мадина также знала теперь, почему салон называется "Прокрустово ложе". И с вечной улыбкой Моны Лизы наблюдала за тем, как кривящемуся от боли Марку по кусочкам отпиливают ноги.
- Лучше бы своему совету внял, - тихо прошептала она, когда спохватившийся Артем-Арсен ринулся выпроваживать проститутку из комнаты. Вот-вот должен был настать черед головы.
-
-
29.03.2013 в 20:58не он
-
-
29.03.2013 в 23:11Мужчина, наконец, откидывается на подушки и пытается унять сбившееся дыхание. Не встретив сопротивления с его стороны, девушка высвобождается из объятий и встает с постели.
- Позволите воспользоваться душем? - Что ж, молчание – уже не отказ. – Смотрите, не сбегайте вместе с деньгами, - улыбается она и принимается собирать разбросанную одежду.
- Удивительно. Как у тебя хватает сил шутить? – раздается голос со стороны кровати.
- Простите?
- Ты же проститутка. Про-сти-тут-ка. Продаешь себя за деньги. И шутишь при этом? – уголок губ мужчины дергается в усмешке.
Девушка оборачивается, прижимая к груди одежду, и холодно на него смотрит:
- В мои обязанности не входят разговоры. Прошу меня простить, - она почти доходит до ванной комнаты, но мужчина резко хватает ее за запястье и притягивает к себе.
- Как тебя зовут-то, милая?
- В мои обязанности… - упорно повторяет она, заглядывая в серые глаза.
- Я запомнил с первого раза. У тебя с речью все в порядке, видимо, с образованием тоже. Не жалко? Себя.
Девушка стискивает челюсти, но не отводит взгляд.
- Я могу забрать тебя отсюда.
Она, наконец, проявляет хоть какое чувство. Девушка смеется, громко и с искорками в глазах.
- Ты Санта, чертов, Клаус? Или этот, как его… Ричард Гир? Вздумал перевоспитать проститутку, вспомнить про ее человеческое начало? Это, конечно, мило, но я не верю в чудеса. – Она посмотрела в его потемневшие глаза, вспомнив, где и с кем находится - Простите. Я должна идти.
Мужчина сильнее сжимает ее запястье, толкая обнаженное тельце к стене. Второй рукой он хватает ее за скулы, вдавливая пальцы в щеки, и фиксирует лицо напротив своего.
- Ты понимаешь, с кем играешь, милая? Понимаешь, что я могу достать оружие в любой момент или оказаться извращенцем, который не оставит от тебя ничего? Будет на полу лишь поломанная кукла в синяках, с кровоподтеками и проступающими косточками под тонкой кожей. Так хочешь?
Глаза девушки, красивые, большие, похожие на оленьи, расширяются от страха. Она становится вдруг похожа на беззащитную девочку. В носу защипало, и стали проступать первые слезы. Девушка разжимает кулачки, схваченные цепкими пальцами, и отводит взгляд.
- Сама виновата. Я хотел по-хорошему. – Мужчина отталкивает проститутку на кровать, велев укрыться одеялом. Он слушает ее тихие всхлипы, поражаясь, как быстро эта девочка вернула себе равнодушное выражение на лице, и надевает подобранное белье.
- Что это…- первые слова звучат надтреснуто и глухо. Девушка прочищает горло и продолжает, - что это было? Ты, как супергерой, спасаешь заблудшие души, потому что без тебя все равно хуже?
- А если я скажу, что ты мне просто понравилась? Знаешь, большинство проституток- с потухшим взглядом, пустые. Ты же особенная.
- Если ты так скажешь, я не поверю.
- Хорошо. Тогда я маньяк, мечтающий убить всех падших женщин, приручив их к себе.
Девушка мягко улыбается и протягивает мужчине руку, второй придерживая одеяло:
- Я Меган.
- Артур, - он касается протянутой кисти губами. – Ты же все равно не поедешь со мной, правда?
Она отрицательно качает головой:
- Пусть ты улыбаешься сейчас, но я помню… - Меган кивает на стену, к которой была прижата всего пару минут назад. – Я боюсь.
- Что ж. Это твой выбор. Можешь привести себя в порядок и уходить.
Девушка отбрасывает одеяло и молча проскальзывает мимо него в ванную комнату. Вскоре входная дверь хлопает, возвестив об уходе мужчины.
***
Он появляется спустя месяц.
Меган цепляет на лицо хищную развратную улыбку, грациозно облокачивается на открывшуюся дверь автомобиля и удивленно произносит:
- Снова ты?
- Я тоже рад встрече. Садись в машину.
- Спасибо, что не обманул в тот раз и не сбежал, не заплатив. – Девушка украдкой осматривает салон машины, удивляясь стерильности и аккуратности. – Ты случайно не врачом работаешь?
- Не случайно, - чуть помедлив, отвечает Артур.
Когда машина останавливается у небольшого дома, девушка недоверчиво спрашивает:
- Ты здесь живешь?
Мужчина лишь кивает, подхватывает девушку под локоть и доводит до входной двери.
- Надеюсь, в твои услуги входит садо-мазо? – Игриво интересуется Артур, сильнее сжимая локоть девушки. Она останавливается, хватаясь рукой за дверной косяк. – Шучу я, милая, шучу. Говорил же, что не обижу. – Он вталкивает ее внутрь дома. – Ванная там. Если голодна, там - кухня. Я буду ждать тебя за этой дверью, видишь? Сейчас зажгу свет, чтоб не заблудилась. – Он наклоняется к уху Меган и шепчет, - И не забывай, зачем я тебя привел и кто ты. Отказалась от моей помощи. Значит, будешь работать как всегда.
Как ни странно, девушку не обижают его слова. Она покорно кивает и идет в указанном направлении. Когда к проститутке относятся как к другу и желанному гостю, это пугает куда больше.
Вернувшись из ванной, девушка заходит в указанную дверь и обнаруживает там комнату, больше похожую на лабораторию.
- Ты спрашивала, врач ли я. Вот, можешь убедиться, что я не врал, - Артур обводит рукой помещение. – На кухню ты не заходила. Стесняешься. Забавно, - он ухмыльнулся и протянул ей пустой стакан и коробку сока. – Вряд ли вас подкармливают или обеспечивают водой… на посту.
Меган кивает в знак благодарности и, налив себе напиток, отпивает от него несколько глотков.
Затем она подходит к мужчине и подталкивает его к стоящему в комнате столу, напоминающему больничную кушетку, заставляя сесть. Девушка расстегивает его рубашку, целуя каждый открывающийся кусочек кожи.
Меган вцепляется в плечи мужчины, почувствовав слабость. Тот, совершенно не мешкая, подхватывает ее на руки и кладет на стол.
- Все хорошо, принцесса. Это клофелин. Ты просто уснешь.
Меган пытается встать, но голову будто залили свинцом. Она хватает мужчину за руку, заглядывает ему в глаза, но он легко отцепляет ее и привязывает запястья ремнями, прикрепленными к столу.
- Больно не будет. Я же обещал.
Девушка изо всех сил пытается бороться со сном и вырваться из креплений, опутавших уже и ноги, но сон побеждает слабое тело.
***
Семь лет назад.
- Не переживай ты так, милый, все будет хорошо. Ты же отличный хирург. – Девушка целует стоящего рядом мужчину, проводит рукой по его щеке и ложится на операционный стол.
Подправить форму носика этого «почти совершенства» не составит труда. Артур не должен так волноваться. Факт, что девушка на операционном столе ему доверяет и любит его, может вселять только уверенность.
По прошествии трех часов операция подходит к концу. Артур уже наносит последние штрихи. Вот оно, совершенство, созданное его руками. Сколько сил, любви, вдохновения в него вложено. Триумф и гордость уже поднимаются из груди, силясь вырваться наружу улыбкой.
Он не ожидал, что девушка не вовремя начнет отходить от наркоза и шевельнется. Скальпель в руке дрогнул и оставил на щеке пациентки порез. Кровь быстро нашла себе выход, заструившись по коже и стекая к уху.
Она срабатывает как красная тряпка для быка. Его идеал, его ангел был испорчен. Все насмарку.
Хирург перехватывает скальпель, зажав его в кулаке, и наносит первый удар в ключицу девушки. Та судорожно вздыхает, еще не придя в сознание. Ударить по напрягшимся сухожилиям, не слыша хрипов и выходящего воздуха за собственным рычанием.
Он не помнит, сколько ударов пришлось нанести перед осознанием того, что делает. Сожаление отступает на задний план. Ведь недостатков и асимметрии в этой поломанной кукле теперь слишком много, чтобы это можно было исправить. Артур любит тонкую работу.
Он кладет на изрезанную шею девушки тряпку, чтоб хоть немного остановить поток крови, берет тело на руки и выходит на задний двор. Мужчину трясет от нервных судорог. Это было его первое убийство.
Хорошо быть квалифицированным врачом с собственной домашней лабораторией. Хорошо, что никто не подозревает тебя в оперировании на дому. Репутация. И высокий забор. Он даже улыбается. Кто бы мог подумать, что при убийстве имеет значение все.
Были и другие. Они возникали на его пути и заставляли повторить попытки создания своего ангела. Они всегда приходят, превращая человека в монстра.
***
Артур вытирает испачканные в каплях крови инструменты и выкладывает их на чистую салфетку.
Он не сводит глаз с девушки, лежащей на столе. Она совсем бледная, с гипсовой повязкой на носу, а через пару дней под глазами появятся уродливые синяки. Но все равно она совершенство.
Мужчина улыбнулся собственной победе и принялся освобождать щиколотки и запястья Меган от ремней.
Но эйфория отступала, Артур будто только сейчас замечает то, во что была одета девушка. Короткая юбка, полупрозрачный топ. Он устало проводит руками по лицу.
Он создал идеал, но она останется проституткой. Эта красота и чистота продолжат смешиваться с грязью и похотью. Пальцы невесомо коснулись ремней, так и не ослабив их.
Так все было напрасно?
-
-
30.03.2013 в 00:30-
-
30.03.2013 в 11:22Автор №2
-
-
01.04.2013 в 23:01-
-
01.04.2013 в 23:06