Freedom, Equality, Creativity.
“Цена Свободы: Тайна Кукловода”. Кукловод/fem!Игрок. Болтать с камерами, строить им глазки. “И за что такое несчастье на мою голову?”
Заранее извиняюсь перед заказчиком за переиначивание изначального смысла заявки, алкоголь и спонтанный пэйринг с Джимом.
Безысходность похожа на изначально ненужный украденный дар, если её приручить.
Похожа на красивую, но наскучившую и бесполезную статуэтку, если к ней привыкнуть.
Совсем как эта глупая серебряная птица на маленьком пьедестале, которая, видно, хочет, но никак не может взлететь. И смирилась с этим ещё когда её выплавили - из текучего горячего металла в холодную безучастную вещь.
Так что джентльменский набор Последователей на сегодня бесхитростен, хоть и немного непредсказуем: оставленные на полу гостиной фоторамки, затупившийся перочинный нож Джима, которым соскребали избытки клея, сам Джим, спящий на диване, и бутылка вина в его руке, допитая до уровня, на котором про стоящие рядом бокалы забывают даже интеллигентные доктора. Он, конечно же, не хочет признаваться брату - и никогда не признается - что заточение гнетёт и его. Пусть меньше. Но тяжёлая, молчаливая меланхолия старого особняка, напоминающая о себе с каждым шагом в историю того, иногда всё же одерживает верх.
Лишившись собеседника, она долго считает трещины в замысловатой лепнине потолка, слушая тихий треск камина, пока не замечает поворот камеры строго в их сторону. Улыбка с оттенком насмешливой безнадёжности дрожит на губах вместе с отблесками догорающего огня.
- За твоё здоровье, повелитель марионеток. - шёпот; блик на бокале, поднятом усталой рукой; просачивающийся сарказм осознания, что куклы, на самом деле явно желающие своему господину самой мучительной смерти, с исполнением сего сами вынуждены будут безвольно повиснуть, потеряв последнюю призрачную надежду покинуть злосчастный дом.
- Золотая клетка... теперь я понимаю, что это значит. - вздыхает она, опустив голову обратно на спинку дивана. - Собственные комнаты вместо затканных паутиной камер. Даже среди крыс встречаются декоративные милашки. Прекрасное вино, чудесные пироги Дженни...
Джим ворочается, краем спящего сознания услышав знакомое имя, сминая недавно поглаженную названной девушкой рубашку.
- ...Дорогая меблировка, не докучающий своим присутствием хозяин и компания двух умных, умелых, красивых молодых мужчин. Трёх, если бы ты имел смелость общаться со своими пленниками лично... Однако, следуя логике, там, где ты находишься, ещё лучше. Там водится драгоценность, способная затмить любые другие - свобода... Но есть ли такие же верные друзья? Есть ли семья, не немые образы старых фотографий, а настоящая? Сомневаюсь, что есть даже любовница. Или хотя бы такое милое домашнее животное, как наша Нэн...
- Мне и так хватает питомцев. - никем не услышанная, отвечает тень в мерцании экранов и выжидающе скрещивает тонкие пальцы под подбородком. - И за что только такое несчастье на мою голову...
- ...Правда ведь, док?
У старшего Файрвуда разгорячённые от вина губы и прохладно-шёлковый, плохо поддающийся галстук. Сорванная с нитей чужая марионетка.
А как она смотрит время от времени в сторону камеры - будто отвечая мигающему красному огоньку. Так же мимолётно. Зло. Испытующе. Маняще.
Кукловод с явным равнодушием окидывает взглядом другие экраны. В усмешке сквозит отвращение. Глупые. Слабые. Это им для сознания собственной важности нужны отстаивающие свою позицию фракции. Это им в силу природных слабостей нужны роскошь старого особняка, вино и женщины. Ему - нет. Его нисколько не угнетает одиночество.
Или всё-таки...
- Скажу по секрету: сегодня ночью, когда будешь оставлять своих деревянных ангелов и ведьм, я не буду спать. Я дождусь. И могу быть для тебя кем угодно... ведьмой или ангелом. Сопротивляющейся мятежной Подпольщицей или покорной желаниям своего Учителя Последовательницей. У тебя, в отличие от нас, есть свободный выбор... так сделай его.
...Всё-таки это начинает раздражать и будить собственную слабость, будь она трижды проклята.
К счастью, метко брошенная статуэтка отворачивает камеру.
- Кажется, работа вчера меня слишком утомила. Голова раскалывается... Ты там?
Стук в дверь. Мягкий, терпеливый, но настойчивый - как и вся тактика Последователей. Младший не стучится никогда: обычно врывается без предупреждения. Дженни в таких случаях подсовывает под дверь записки о встрече на кухне, а Тэн по свойственной ей вежливости и отстранённости вообще не имеет привычки беспокоить других без крайней надобности.
- Я только хотел сказать, что фотографии... Ох, боже. Что с тобой? Принести аптечку?..
- Не надо. Только плечи немного затекли.
Узлы поддаются с трудом. Даже пальцам такого талантливого хирурга, как Джим.
- Тот, кто привязал тебя здесь, явно постарался. Это ведь...
- Ход мыслей верный. - раздражённо и слабо улыбается ему она. Успешно соврав: лопатки и ключицу на самом деле ломит адски.
- Но что Учитель хотел этим сказать?..
Она молчит. Всё, что она помнит - как ей, птице из вороньей стаи, расправляли крылья. Как давали почувствовать цену свободы, пока их обвивали верёвки и холодные руки. Как разрядом по спине пробегал сладкий страх, смешанный с желанием ни за что не отпускать от себя воплощённую тайну, отделённую лишь темнотой. И как Кукловод, когда подвешенная марионетка оказалась в его полной власти, в последний момент ушёл. Ускользнул в ночь, сказав только:
- Даже не вздумай пытаться мною манипулировать.
И оставив после себя лишь разочарование и одиночество, сопутствующие ему всюду, везде, всегда.
588 слов.
Без фразы-ключа.
Нэн любит сухарики и тыквенные семечки, подрумянившиеся на сковороде до золотисто-рыжего блеска. Она садится на хвост - пушистая, сосредоточенная - берет в лапки семечку, и ловко отшелушивает кожицу. За несколько секунд расправляется с ядрышком. Разочарованно обнюхивает собственную шерсть, словно надеясь найти там ещё лакомства. Поднимает голову - блестят умные черные глаза.
"Дай мне ещё."
Птица набирает в ладонь горстку сухариков, высыпает перед подвижным розовым носом крысы. Улыбается, глядя, как Нэн удовлетворенно шевелит усами и снова плюхается на пол клетки. Хватает в лапки еду, вгрызается с тихим треском...
Птица любит крыс. С самого детства любит.
Она поднимается с колен, отряхивает заношенные синие брюки. Прогибается назад, хрустя суставами. В доме ночь, все честно разбрелись по комнатам, одна она сидит в кухне с бессловесной зверушкой и никак не может смирить бессонницу. Она уже выпила стакан сока и съела бутерброд, она уже подмела полы - помочь Дженни всегда хорошо - вытерла запылившееся окно, и сейчас ей совершенно нечего делать. Проходить испытания нечем - руки и так уже изранены в кровь.
Она заглядывает в холодильник и добывает кусочек сыра. Усаживается на стол - "Я совсем как Нэн" - откусывает немного. Пристально смотрит в камеру. Кукловод следит днем и ночью, камеры движутся, отслеживая малейший жест... Она откусывает ещё. Покачивая босой ногой, начинает говорить:
-Когда-то, когда я была маленькой, я мечтала попасть на необитаемый остров. Потом мне сказали, что таких не осталось, но всё это вранье. Этот дом - такой остров. Никто не войдет, никто не выйдет. Люди хорошие. Вкусная еда. - она демонстративно отправляет в рот остатки сыра, слушает, как Нэн шуршит в своей клетке, устраиваясь на ночлег. - Всегда есть, чем заняться. Здесь хорошо, ты знаешь это, о всесильнейший и коварнейший из кукловодов?..
Она смеется, запрокидывая голову, соскальзывает со стола. Как нашкодивший ребенок, с топотом убегает вверх по лестнице, в свою комнату. Мгновение переводит дыхание в темном коридоре, пряча в ладонях полыхающие щеки - она в доме недавно, она первый раз обратилась к Кукловоду, и как! - с трудом надев на лицо застывшую маску невозмутимости, заходит в свою комнату. Хорошая комната, лучше любой из тех, которые у неё хоть когда-то были...
Камера жужжит, приветствуя её появление. Мигает красный огонек.
-И как ты только успеваешь за всеми следить? - спрашивает Птица в воздух, и принимается стягивать рубашку. Наверное, стоило бы отвернуться от камеры, соблюсти приличия, но мысль эта вызывает только смех - "приличия? Какие, к чертям, приличия в этом доме, где даже в душе за тобой наблюдают?". Рубашка летит на кровать, Птица улыбается камере, кокетливо опускает ресницы. Расстегивает пуговицы на брюках.
"Пошло? Вульгарно? Стыдно?"
"Да-да, именно так!"
Если с тобой случается неприятность - доведи все до абсурда, сделай всё гротеском и пародией.
Если Кукловод наблюдает за всеми в доме, стоит сделать так, чтобы он нервно отвернулся от камеры!
И бьется в душе интерес - а что будет? Что, в конце концов, будет, если устроить маленький стриптиз? Если облизывать мороженое с явным намеком, если обкорнать одну из юбок до ультра-мини, если начать подводить глаза и вести себя, как ведут девушки из тех, что мнутся на обочинах трасс, глядя в стекла проезжающих машин не просто с намеком - с вызовом?
Есть ли у Кукловода женщина?
У него вообще хоть что-то есть?
Птица аккуратно выскальзывает из брюк, с тихим вызовом на дне глаз берется за застежки лифчика.
"Это ты поставил меня в такие условия, - говорит её взгляд.
"И мне это нравится, - следуя её маленькой игре, продолжает тело.
Когда она откладывает лифчик и решительно тянется разоблачаться дальше, на комнату падает мрак.
Просто отключилась лампа.
В темноте Птица улыбается так, словно одержала самую значительную из своих побед.