Freedom, Equality, Creativity.
Original. Немолодая одинокая учительница | способный девяти/десятиклассник. Грязные сплетни, осуждение – и неожиданная, чистая дружба, которая за этим скрывается. Можно поместить события в новогодние праздники/каникулы. Не юмор, джен.
-
-
28.02.2016 в 22:19973 слова
Ей передали этот класс на последние два их года перед выпуском. Почти три десятка десятиклассников, с которыми ей предстояло попытаться найти общий язык и привить любовь к своему предмету. Снова и снова, уже не в первый раз и не в последний. И всё равно голос немного поначалу дрожал, как с любым новым классом, а взгляд бродил по ученикам, выискивая тех, с кем будет просто, а кто будет однозначной проблемой на занятиях.
Её коллега, молоденькая учительница, передала класс в её ведение с кратким рассказом об отдельных личностях, перед тем, как окончательно уйти в декрет. И она уже видела парочку перешептывающихся девочек, щебечущих о своих делах птичек. Видела русую, с толстыми линзами очков, старосту, словно с неё писали рассказы о всех школьных старостах. Видела и компанию на задних рядах, наивно полагавших, что она не видит и не слышит их. Всё привычно, всё, как и во многих других классах, которые она уже не вела, давно отправив их во взрослую жизнь.
Она видела мальчишку, высокого и встрепанного, уткнувшегося в книгу. Она видела заинтересованные лица некоторых учеников. Она найдёт ключик к каждому, по крайней мере, постарается это сделать. Заинтересовать,включить, иногда заставить. Она не надеялась, что все крепости, все укрепления падут и сдадутся, но каждая такая маленькая победа, без сомнения, будет греть её сердце.
Урок за уроком она втягивала их, принося в отчасти скучную, но столь необходимую школьную программу другие книги, чтобы они читали, открыли в себе интерес к литературе.
-Круцко, я ценю твою любовь к самовыражению, но...
Мальчишка, выше её на две головы, ссутулился и насупился. В своей вечной черной водолазке он напоминал нахохлившегося черного ворона, худого, но горделивого.
-Что, Татьяна Евгеньевна?
-Такой темы сочинения нет. Ты мог выбрать целых восемь тем о "Войне и мире", но этой темы там не было.
Парень пожал плечами.
-А почему я не мог написать про Пьера и его первую жену? Мне скучно писать про валяющегося на поле мыслителя, про высокие отношения кузенов мне тоже как-то...
Она не могла объяснить ему. Объяснить, почему в литературе, столь свободном, казалось бы, предмете, было столь много "надо", столь много ограничений и рамок. Сама она уже устала с ними бороться, загонявших её в болото скуки и одинаковых выстраданных произведений. Печальное наследие русских классиков было прекрасно, но морально искалечено. Оно отражало, словно зеркало, сущее прошлого, но подростков куда как больше интересовало настоящее.
-Постарайся в следующий раз выбрать из списка, хорошо? А это сочинение у тебя получилось хорошо.
Мальчишка пораженно взметнул брови вверх. Его острые плечи приняли еще более острый угол.
-Я думал...ну, я думал, вы влепите мне двойку.
-Отнюдь. Я поощряю свободу мысли. Однако не излишнее свободомыслие, прости уж мне такую тавтологию. Влад, ты умный парень. Почему же ты молчишь на занятиях? Ты мог бы включиться в дискуссию, мы уже скоро переходим к двадцатому веку.
-Но у меня же слишком свое мнение. В смысле, я терпеть не могу обсуждать синие занавески, которые ну просто синие!
-А ты вытащи наушники и послушай хоть раз. Мы вовсе и не занавески обсуждаем.
У неё не было детей. Сначала было не до того, она была вся в школе, в детях, которым порой слишком себя отдавала. А потом она, как и многие прочие, оглянулась - и уже и возраст не тот, и привыкла она одна, да и не с кем было детей этих заводить. Однако не понимала она, отчего её собственные коллеги за её спиной впеняли ей слишком близкое общение с некоторыми учениками. Точнее, учеником.
Он казался ей вороненком, выпавшим из гнезда. Без родителей, воспитанный строгим дедом, он реагировал на окружающий мир сухо и враждебно, доверив свои мысли тем редким немногим, кому он рискнул довериться. Он приходил после занятий, усаживался перед ней на стол, вытягивая свои длинные ноги. Он приходил с ворохом мыслей, с идеями, которые они могли обсуждать часами. Он таскал книги из её кабинетами целыми стопками, и такие же стопки он быстро обменивал на новые.
Ворон свил гнездо в её кабинете, почти поселился, и она уже не видела своих вечеров без его присутствия рядом, и проверка тетрадей под его немного едкие, но столь точные замечания пролетала быстро и незаметно.
-Ты сегодня хмурый. Сильнее, чем обычно. Не поведаешь, что случилось?
Он пожал плечами - привычный жест. Дочитал очередное сочинение с её пометками и после недолгого молчания всё же произнес:
-Да одноклассники. Идиоты.
-Отчего же так критично?
Мальчишка встрепенулся, подскочил со своего места. Глаза его, обычно ясные и почти синие, потемнели. Он вскинул руки вверх:
-Да вы знаете, что они говорят?! Это...это противно. Они...мне, что я тут сижу с вами. Вы же знаете, в их головах каша, не разум, а его зачатки.
-И что же, позволь мне поинтересоваться, они говорят?- она поправила на переносице очки и закрыла тетрадь. Красные чернила в ручке почти кончились, и она достала из ящика еще одну, на всякий случай. Влад мялся, хмурясь еще больше прежнего, и она со вздохом спросила:
-Что-то явно не слишком приятное, раз уж ты не хочешь об этом говорить. Что ж, я не буду тебя...
-Они говорят, что я, что мы...вы понимаете, что за безумие творится в их черепушках?!
Он покраснел, ссутулился, складывая и прячась за невидимыми крыльями. Она растерянно посмотрела на него, не уверенная, что услышала правильно. Но, судя по реакции, поняла она вполне верно, и потому, сняв очки и помассировав переносицу, она произнесла устало:
-Не слушай. Да, это сложно, но...но они всё равно же не поймут.
-Людям легче поверить в такое, чем в обычную, в обычную....дружбу?
-Увы, мой мальчик, для них в такое поверить проще. Но мы ведь выше этого? Просто забудь. Лучше смотри, довольно интересная мысль про бедную нашу Лизу...
Этот маленький Ворон, гордая и нелюдимая Птица через два года должна была навсегда покинуть школу и её. И в её силах было сделать всё возможное, чтобы когда-нибудь, пусть через год, два, десятилетие, - но он смог бы доверить свой ключ не только в её руки. Ключ от своей души, от целого мира, что спрятался в его столь точных, но таких редких словах.