4-13

[FFest]

В.Гюго. "Собор Парижской Богоматери". Клод Фролло/Эсмеральда. Наблюдать полнолуние из окна собора. Потерянный свисток. AU относительно канона, рейтинг не ниже PG-13.

@темы: Собор Парижской Богоматери

Comments

[Гость]

Нет у исполнителя никакой уверенности, что заказчик всё же хотел этого, но это естественно - исполнитель не был в голове заказчика

1336 слов

Клод жадно смотрел на луну. Она была необычайно прекрасна, как сказал бы какой-нибудь романтик. Для Клода она была высоко. Высоко, а значит недоступно – всё равно, что мёртвая. Что-то внутри него сжалось в тугой комок, недовольно заворочалось в области груди, утробно рыча. Клод смотрел на недоступную и мёртвую луну. А она осторожно шагала по узкой полоске парапета.
Клод не мог поверить своим глазам – его Луна была здесь, только осмелься сделать десяток шагов за хрупкую преграду из камня. Она шла, чуть покачиваясь, широко раскинув руки, её белое одеяние свободно развевалось на ветру.
– Призрак, – одними губами прошептал Клод, не в силах оторвать глаз от Луны. – Она вернулась, чтобы погубить меня.
Песнь Луны долетела до его слуха. Его Луна, его Сирена звала его к себе. Клод вышел из-за своего укрытия: «Вот он я! Весь перед тобой! Что ты хочешь, скажи!»
Она стояла к нему спиной, всё такая же недоступная и такая же желанная. Наваждение. Исчадие ада. Дочь Сатаны. Смуглая кожа, оттенённая белой, серебрящейся в свете полнощёкой небесной тёзки, ночнушкой, притягивала взгляд, душу – если таковая ещё оставалась у Фролло – сердце, тело, разум… Клод понимал, что начинает сходить с ума. Он видел её во всём с самого утра. Но те наваждения рассеивались, стоило вспомнить, что он сам зачитал смертный приговор. Это же не хотело покидать его последнее пристанище.
– Неужели сегодня та самая ночь, когда мёртвые приходят к живым мстить…
Она резко обернулась, чуть привстав на носках, и теперь смотрела на него своими невозможными глазами. Минутное недоумение, узнавание, блеск ненависти. Руки резко взлетели вверх, словно крылья птицы, готовой взмыть ввысь, спасаясь бегством:
– Ты?
Её глаза расширились от испуга, рот приоткрылся в немом продолжении крика. Клод не мог отвести взгляда от ярких губ и жемчужных полосок зубов. Ноги сами понесли его к пропасти – к гибели – к ней.
– Не подходи! – истошный крик не в силах был остановить его. Клод преодолел расстояние до края крыши быстрее, чем её голос замолк, ударившись о воздух. – Не подходи ко мне! – вторая попытка остановить его возымела действие, но лишь отчасти: Фролло остановился, только для того, чтобы девушка больше не пятилась назад – мало ли, вдруг призраки не умеют летать.
– Как? – прошептал он, понимая, что она не призрак. И не фантазия, явившаяся к нему во сне – слишком отчётливо он чувствовал в тот момент хлёсткие удары холодного ветра на своих горящих щеках.
– Не подходи, – отчаянно шептала она, молясь одному ей ведомому Богу, или целому сомну, скопищу божков, которым он – Клод – уже заочно готов был поклоняться за то, что уберегли, за то, что воскресили, за то, что привели сюда. Ещё один шаг в её сторону. – Не подходи, иначе я позову его! – Клод не успел даже подумать «кого – его?» и сделал ещё один шаг, больше похожий на прыжок. – Остановись! Или я прыгну вниз! – он замер на месте, испугавшись, что она на самом деле прыгнет. Но Клод уже почувствовал тепло, исходящее от тела девушки – и крышу Собора снесло окончательно – он не видел ничего перед собой, кроме тонкой фигурки, замотанной в тряпки, совершенно неуместные тряпки. Последний шаг. Девушка отшатнулась в сторону, оступилась. Клод схватил её за руку, чтобы не дать свалиться с крыши, и с силой потянул на себя. Она резко вскрикнула, отворачиваясь к пропасти, куда бы сейчас хотела упасть, и лететь до самой земли, но вместо неё к спасительной земле устремилась короткая молния – свисток, данный ей, как единственное средство защиты. Луна осталась в небесах.
– Моя, – прохрипел Клод, прижимая добычу к себе, впиваясь ртом в нежную кожу шеи – там, где истошно надрывалась от беззвучного крика еле заметная голубая жилка.
Он опустился на колени, утягивая девушку за собой – медленно, нежно поглаживая напряжённую спину. Платье-ночнушка оказалась ей велика, так что он легко снял её, сначала с плеч, обнажая хрупкие ключицы и сковывая тканью движенья девушки. Клод продолжал целовать её – линия подбородка, шея, изгиб плеча, тонкие косточки под бархатной кожей, впадинка между ключиц, горло, в котором отчаянно билось сердце.
Небольшие мягкие холмики грудей идеально ложились в ладони. Руки у Клода чуть дрожали, когда он касался обнажённой, обдуваемой холодным ветром кожи. Она вся покрылась «гусиной кожей» то ли от холода, то ли от страха, но это не вызвало в Фролло ни капли смущения или сочувствия, совсем наоборот – её страх возбуждал его ещё больше, даже больше, чем её непокорность. Клод приподнял голову, чтобы в свете луны посмотреть в лицо так давно желанной и так долго недоступной цыганке – по щекам девушки текли слёзы, Клод попытался представить себе их солоноватый с горчинкой вкус, а затем наклонился, чтобы проверить, верно ли угадал. Девушка попыталась отвернуться от него, но не смогла – он крепко схватил её за подбородок одной рукой, второй продолжая согревать одну из грудей. Сначала он хотел собрать слёзы губами, но передумал и просто проследил мокрые дорожки на щеках кончиком языка. Цыганка почему-то больше не сопротивлялась ему.
Отпустив её подбородок, Клод позволил девушке отвернуться, оскалился в победной улыбке и снова опустил голову, припадая губами к соску на той груди, что была доступна ласкам ночного ветра. Девушка продолжала беззвучно плакать, но Фролло не было до этого никакого дела. Тонкая нежная кожа и восхитительный аромат юности и чистоты туманил рассудок. Клод, наконец-то получивший то, о чём мечтал, собирался насладиться этим до конца.
Лаская грудь цыганки губами и языком, священник продолжал ладонями исследовать её тело: под задранным подолом не оказалось никакого нижнего белья, и Клод чуть не вскрикнул от охватившей его дрожи, когда осознал – а скорее, ощупал – этот факт. Кожа на внутренней стороне бёдер девушки оказалась очень тёплой и такой же нежной, как, впрочем, и везде. Он провёл рукой чуть выше, туда, где было уже не тепло, а горячо, и ещё раз ощутил, как приятная волна дрожи проходит через всё его тело, устремляясь к паху. Ещё никогда не испытывал он ничего подобного.
Это было грехопадение – священник чётко осознавал это. Но если бы он знал, что это будет так дьявольски приятно, он пал бы уже давно.
Пальцы коснулись чего-то влажного, тёплого. Девушка дёрнулась в сторону и зашипела, как кошка. А потом снова начала проклинать его – тихим шёпотом. Клод убрал руку. Но только для того, чтобы откинуть полу своей рясы и выпустить уже ноющий от напряжения член из нижнего белья.
– Нет, нет, не надо. Нет, – запричитала девушка, снова забившись под ним в попытке вырваться. В попытке, обречённой на провал. – Нет, не надо. Прошу вас, не надо, – её голос временами срывался на сип.
Клод уже не мог больше терпеть. Он судорожно обхватил свободной рукой член, продолжая другой поглаживать грудь девушки. Такое привычное, знакомое, обыденное движение – вниз по горячему напряжённому стволу, и такие совершенно необычные ощущения. Странные, запретные ощущения. Сладкие, тёплые ощущения почти полёта – или падения. Клод провёл рукой вверх, сжимая грудь цыганки, стискивая зубы, закрывая глаза.
Он видел её – в своём воображении, под веками – она танцевала на площади в солнечный полдень в своих цветастых одеждах, кружилась у него перед глазами, кружилась, кружилась, кружилась. В ярких разноцветных лучах – чем сильнее он зажмуривался, тем ярче становилось всё вокруг. Вверх – вниз. Не дыша, чтобы не упустить видение. Почти не двигаясь, чтобы не упустить ощущения. Вверх – вниз. Резко. Сильно. И он не выдержал – закричал, перекрывая сбивчивый шёпот девушки, которая, казалось, молилась кому-то неведомому, прося спасения или милости.
Тепло оросило его руку. Он излился в собственный кулак – так обычно, так знакомо и ново одновременно. Девушка под ним дышала часто и скулила.
Напряжение во всём его теле спало, разрядка наступила быстрее, чем обычно. Он упал, прижимая её тело к холодному каменному полу крыши и прижимаясь к ней обмякшим членом и лицом. Он чувствовал своими губами, что всё её лицо было мокрым и солёным – она плакала всё это время без остановки. Клод, наконец, позволил себе дышать и задохнулся ароматом свежести и моря. Он был почти счастлив. Так, наверное, чувствовал себя Люцифер, падший ангел. Нет, нет! Она – ангел!
Толчок в бок, резкий и болезненный, заставил Клода скатиться с тёплого тела, распростёртого под ним. Он перевернулся на спину и смотрел за тем, как цыганка, освободившаяся от него, сдирает с себя платье, комкает мокрую тряпку, стирает с себя его семя. Он закрывает глаза и снова видит её – она танцует. Кружится, хлопает в ладоши, улыбается – слёз больше нет.
И слышит, как она всхлипывает, проклинает его на каком-то непонятном языке.
Клод блаженно улыбается.
Утро начинает расцветать на востоке, звёзды медленно гаснут. Полнолицая луна на небе скрывается за облаками, стыдясь своей наготы и беззащитности.

[naturaldisaster]

Прекрасно.

[Воробьиная душа]

Пожалуй, первая моя реакция была, как хорошо, что это неправда.
Вторым взглядом я пыталась все же отметить плюсы, если бы история пошла по такому пути, но, к сожалению, для себя их не нашла. Это не в укор вам, замечательный автор, написано очень вхарактерно и в стиле Гюго, но как же я все-таки рада, что это всего лишь фанфик. Не знаю, с таким поведением сразу теряется весь романтический флер любви Фролло (да, я возможно слишком идеализирую и не было там любви вовсе), и это меня огорчает и даже немного травмирует.
Но написано замечательно и подробности гармонично вписаны, нет ни жезлов и ничего им подобного, что не может не радовать.