Freedom, Equality, Creativity.
“Собор Парижской Богоматери” В.Гюго. Фролло/Эсмеральда. Согласиться бежать с ним. AU!
Комментарии
-
-
17.09.2011 в 20:33335 слов
Огромные, украшенные непонятной Эсмеральде вязью, символами колокола нависали чернильной тенью, не шелохнувшись, подчиняясь своему единственному хозяину. Скрип половиц, ритмичное постукивание шагов и мысли про себя. Почему-то страшно, но отвага и свобода вновь покоряют сердце узами, связывая его навек, присоединяя другое сердце к себе. И если она вырываться из свободы, то выхода не будет, а ветер иссушит навек душу, оставляя за собой колокольный перелив нот.
Их владыка, на вкус слово звучит смешно, по-злому, что совсем не подходит её другу… Другу ли?
Фролло суетиться, переваливаясь, перебегает из одного угла комнаты в другой, в его руках мелькают веревки, свечи, фляги и что-то ещё блестящее, в чем она не хочет угадывать кинжал. Он мелькает среди иссиня – черных теней колоколов, не боясь их, лишь улыбка угадывается во мгле. Эсмеральда научит, кого угодно не боятся, но он слишком труслив, чтобы зажечь факелы на стенах, и слишком привязан к этому месту, чтобы вновь видеть медные отблески на чёрных гранях.
Она старается уследить за ним, одновременно ускользая от, казалось бы, оживших чугунных исполинов. Гиганты, средние и совсем маленькие колокольчики не доверяют ей горбуна, а может, не желают, чтобы его руки перестали играть ими, не давая уподобиться фальши. Даже немного совестно отбирать Фролло у них. Но горбун старательно прячет легкую грусть, крепко – накрепко завязывая походный мешок с вещами. А как же хочется точно так же, словно танцуя, проносится среди их размазанных ночью теней и задабривать звонким переливом браслетов на руках.
Ей хочется уткнуться в белую рассыпчатую шерстку козочки и спать долго-долго, чтобы полуденный колокольный звон разбудил её набатом, глухой песнею, болью отзывающейся в душе. Он разбудит, обязательно, голосом Фролло, беспокоящимся и тихим. Не будет ничего, убегут на край света, будто в детских сказках.
Словно слово неизвестной ей матери.
Он готов, колокольный музыкант, самый добрый человек, готов и приглашает взглядом в путь. Не бегства, а свободы, той, что скует цепями, не отпустит, не отдаст.
Эсмеральда идет вслед за ним, ощущая его мозолистую руку и несуществующую кричащую песнь колоколов. Идет, слегка касаясь пальчиками другой руки темных теней и мрачных душ колоколов собора Парижской Богоматери.
В свободу.
-
-
19.09.2011 в 01:34Автор, очень давно. Вы даже спутали Фролло с Квазимодо.
-
-
19.09.2011 в 03:16Надежда умерла уже на первых строчках.
Вы даже спутали Фролло с Квазимодо.
+1
-
-
19.09.2011 в 20:17Моя прожила дольше: до второго "-ться" вместо "-тся".
Автор, очень давно. Вы даже спутали Фролло с Квазимодо.
Эльвинг, спасибо, хоть комментарии повеселили.))
-
-
25.09.2011 в 11:24- У тебя еще есть шанс сбежать со мной! Ну же! Решайся!
Кто бы мог подумать, что судьба в очередной раз решит позабавиться, и поставит на колени самого архидьякона Жозаского, которого слушает «ученый ум» мэтр Жак, старик лет шестидесяти, который годиться ему в отцы. Его, изучившего алхимию, знающего несколько языков, перед… Цыганкой, бродягой, не знающей что такое отчий дом, перед обычной нищенкой? Фролло чувствовал, что он ничтожен. То, чему он отдал всю свою жизнь, теперь не стоило и гроша.
Что с того, что он архидьякон, если это служит преградой между ним, и Эсмеральдой, которая, гневно сверкнув глазами, отпрянула от него вглубь тюремной клетки? Что толку от алхимических формул, если цыганка ничего не знает об этом, а, следовательно, не считает это нужным? Какая польза от его знаний латыни и древнегреческого, если она твердит только одно слово – «Феб»?
Клод чувствовал, что балансирует на краю какой – то пропасти, и вот–вот туда сорвется. Что тогда произойдет? Он потеряет все? Но он и так уже потерял лицо, когда врывался к девушке посреди ночи, пытаясь подчинить ее себе. Потерял уважение, когда его застал там и едва не вышвырнул с высоты башен Квазимодо. Потерял своего младшего брата Жеана, этого глупого школяра, нелепо погибшего, опять-таки, из-за нее! Сойдет с ума? А разве он уже не был сумасшедшим? Ведь это он самостоятельно поставил себя в такую ситуацию и утянул следом эту бедную девушку, поставив перед нелегким выбором. Если он уже сошел с ума, что же будет тогда? Фролло стало страшно. Эсмеральда, тем временем, забилась в самый дальний угол ее каменной клетки, и замерла там, обхватив колени руками, на которых остались следы от кандалов, и прикусив нижнюю губу. Девушка будто не слушала священника, который тоже замер, опустив голову, но это было не так. Цыганка думала над сказанным. Может, и впрямь стоит решиться? Феб… Пальцы девушки царапнули ее колено. Де Шетопер так и не спас ее, как надеялась цыганка, нет. Он вполне счастлив без нее, со своей более утонченной, и знатной невестой. Париж – этот ужасный город, который оказался так неприветлив к бродягам, ранее казавшийся ей красивым, теперь пугал девушку, ей хотелось исчезнуть из него как можно скорее, и забыть весь этот кошмар. И, в конце концов, ей, как и этому странному архидьякону, было нечего терять, даже рассудок. Поэтому…
- Господин архидьякон…
- Меня зовут Клод.
Глухо отозвался мужчина, продолжая смотреть в пол.
- Клод… Я…
Эсмеральда еще колебалась, но потом немного пошатываясь встала, и, осторожно подойдя ближе, протянула руку священнику.
- Когда мы сможем сбежать?
Фролло поднял голову, с удивленным, и восторженным взглядом, и порывисто поднявшись, хотел было обнять цыганку, но та снова отшатнулась, будто дикая кошка. Это и привело Клода в чувство.
Она боится меня, - по тонким губам архидьякона скользнула горькая усмешка. Виновато посмотрев на девушку, Фролло сам сделал два шага назад.
- Сейчас. Не будем медлить. Я принесу тебе монашескую одежду. Скрой лицо капюшоном. В таком виде я проведу тебя через выход, и городские ворота. Нам не помешают… Когда мы окажемся достаточно далеко, можешь снять его. И не говори ни слова, просто… Поверь мне.
Фролло закрыл вход в камеру и удалился, размышляя, как ему нужно все это провернуть. На словах все кажется легче, чем на деле, но если задуматься, что ему стоит исчезнуть из стен собора, ставшего ему ненавистными? Тем более, в Париже его больше ничего не держит.
Через полтора часа Эсмеральда, одетая в монашеский балахон, и сам Фролло были уже за воротами Парижа, верхом на лошадях, которых теперь уже бывший архидьякон ухитрился раздобыть. За всю дорогу они не проронили ни слова: каждый думал о своем. Клод о том, что теперь ему будет очень трудно завоевать доверие цыганки, но если она согласилась бежать с ним, то первые шаги уже сделаны, а сама девушка, о том, что, наконец-то свободна. Нарушить молчание первым решился Фролло.
- Ты можешь уже снять капюшон.
Заметил он, взглянув на девушку. Та послушалась, и Фролло наконец то смог разглядеть ее лицо. Впервые за все это время девушка улыбнулась.
- Куда мы направляемся?
Спросила она у своего спутника. Сумасшедший архидьякон слегка улыбнулся в ответ.
- Это не имеет значения. Главное, подальше от Парижа.
Они снова умолкли. Возможно, оба сошли с ума. Возможно, Клоду еще долго придется завоевывать доверие девушки. Возможно, им еще долго придется скитаться, прежде чем они обретут покой в каком-нибудь городе, но сейчас это не было так важно: на данный момент и Фролло и Эсмеральда чувствовали, что избавились от какого-то груза, тяготившего каждого свой определенный отрезок времени.
-
-
26.09.2011 в 20:50«Которая в тёмном чулане хранится в доме, который построил Джек».
А вообще, сложный фэндом и тяжёлая заявка, хорошо, что исполнили. Интересный взгляд на развитие событий. Но без беты не надо писать вам, не-не, рано: мягкие знаки и запятые, и странная пунктуация в диалогах... ай-яй-яй.
-
-
30.09.2011 в 11:15Просто я очень люблю что Фролло, что эту пару, что саму книжку... Слишком драматичная вещь.
-
-
28.07.2018 в 16:35