Иногда такое случается. Триста тридцать ночей арабского лета проходят, как одна. "Аладдин хотел не принцессу, а дворец" — думает про себя Жасмин, лениво отправляя в рот виноградину. Старенький Раджа обнюхивает поднос с фруктами, чихает и отворачивает морду. Она почти не жалеет, что ошиблась: Жасмин вообще ошибалась слишком часто, чтобы заботиться о таких мелочах. — Жасмин, — зовёт её кто-то смутно знакомый. — Моя принцесса... Она заставляет себя встать, хоть в такую жару кажется невозможным даже пошевелить пальцем. Жасмин рада любому гостю: попрошайке, уличному музыканту или даже чужеземцу — её давно ничто не радует. Седой старец протягивает к ней руки, будто в попытке коснуться её лица, но не может дотянуться даже до верха массивной ограды. — Ты ничуть не изменилась, Жасмин, — говорит он. Лицо старца скрывает капюшон слишком тёплого для затянувшегося лета плаща. - Я очень скучал. "Я тоже", — хочет ответить она, с неожиданно вспыхнувшим недовольством рассматривая своё раздобревшее от безделья тело — как же, не изменилась. Не по незнакомому старику в балахоне. Жасмин скучает в принципе: по погоням и побегам, по приключениям. По своему жениху, который давно превратился в благочестивого супруга. Настолько благочестивого, что не заглядывает в её спальню третий год. — Кто ты такой? Отвечай королеве, — требует Жасмин. Любопытный Раджа ставит передние лапы на подоконник и потешно шевелит седыми усами. Жасмин понимает, когда тигр начинает рычать. — Принцесса, — старец снимает капюшон — его лицо покрыто ожогами. — Я пришёл, чтобы извиниться. — Джафар, — не пытаясь скрыть потрясения, Жасмин сохраняет равновесие только благодаря широкому подоконнику. — Уходи, а не то я позову стражу. — Не нужно стражи, — просит он. Голос Джафара срывается. — Принцесса, я скоро уйду туда, где даже в короткий период прохлады стоит немыслимая жара, а арабская ночь не так тепла... Он уходит так быстро, что Жасмин невольно поражается: Джафар старше неё лет на двадцать, но теперь уже королева не отличается подобной прытью. А утром она находит письмо. Оазис в пустыне, далеко за чертой города. Иногда такое случается. Короткое и ёмкое: "Пойдём со мной" — он слишком хорошо знает "свою принцессу". Двенадцать ночей арабского лета на то, чтобы принять ещё одно "самое важное решение". На то, чтобы оставить дворец, благочестивого мужа и государство, которым она никогда не правила. И пять минут на то, чтобы поцеловать старого Раджу в морду, накинуть тёплый плащ, — в пустыне бывает холодно, — и снова отправиться вслед за уличным босяком. Не таким молодым и прекрасным, но честным в своих желаниях.
-
-
29.08.2013 в 12:51Иногда такое случается.
Триста тридцать ночей арабского лета проходят, как одна.
"Аладдин хотел не принцессу, а дворец" — думает про себя Жасмин, лениво отправляя в рот виноградину. Старенький Раджа обнюхивает поднос с фруктами, чихает и отворачивает морду. Она почти не жалеет, что ошиблась: Жасмин вообще ошибалась слишком часто, чтобы заботиться о таких мелочах.
— Жасмин, — зовёт её кто-то смутно знакомый. — Моя принцесса...
Она заставляет себя встать, хоть в такую жару кажется невозможным даже пошевелить пальцем. Жасмин рада любому гостю: попрошайке, уличному музыканту или даже чужеземцу — её давно ничто не радует.
Седой старец протягивает к ней руки, будто в попытке коснуться её лица, но не может дотянуться даже до верха массивной ограды.
— Ты ничуть не изменилась, Жасмин, — говорит он. Лицо старца скрывает капюшон слишком тёплого для затянувшегося лета плаща. - Я очень скучал.
"Я тоже", — хочет ответить она, с неожиданно вспыхнувшим недовольством рассматривая своё раздобревшее от безделья тело — как же, не изменилась. Не по незнакомому старику в балахоне. Жасмин скучает в принципе: по погоням и побегам, по приключениям. По своему жениху, который давно превратился в благочестивого супруга. Настолько благочестивого, что не заглядывает в её спальню третий год.
— Кто ты такой? Отвечай королеве, — требует Жасмин. Любопытный Раджа ставит передние лапы на подоконник и потешно шевелит седыми усами. Жасмин понимает, когда тигр начинает рычать.
— Принцесса, — старец снимает капюшон — его лицо покрыто ожогами. — Я пришёл, чтобы извиниться.
— Джафар, — не пытаясь скрыть потрясения, Жасмин сохраняет равновесие только благодаря широкому подоконнику. — Уходи, а не то я позову стражу.
— Не нужно стражи, — просит он. Голос Джафара срывается. — Принцесса, я скоро уйду туда, где даже в короткий период прохлады стоит немыслимая жара, а арабская ночь не так тепла...
Он уходит так быстро, что Жасмин невольно поражается: Джафар старше неё лет на двадцать, но теперь уже королева не отличается подобной прытью.
А утром она находит письмо. Оазис в пустыне, далеко за чертой города.
Иногда такое случается. Короткое и ёмкое: "Пойдём со мной" — он слишком хорошо знает "свою принцессу".
Двенадцать ночей арабского лета на то, чтобы принять ещё одно "самое важное решение".
На то, чтобы оставить дворец, благочестивого мужа и государство, которым она никогда не правила.
И пять минут на то, чтобы поцеловать старого Раджу в морду, накинуть тёплый плащ, — в пустыне бывает холодно, — и снова отправиться вслед за уличным босяком.
Не таким молодым и прекрасным, но честным в своих желаниях.
-
-
29.08.2013 в 19:39не заказчик
-
-
09.10.2013 в 04:58-
-
21.01.2016 в 04:27Автор, спасибо!
не з.
почему-то без детей(?)
Откуда взяться детям, если супруг не заглядывает в её спальню третий год.
XD